Товары по запросу: Владимир георгиевич сорокин феминистки

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую — норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан — символа круговой поруки и соучастия в мерзости. “Норма” была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание — как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Norma

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе “Манарага” Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя — подпольщика, романтика, мастера своего дела — заставляет нас по?новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе — и как гимн ее вечной жизни.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Manaraga

В серии «Весь Сорокин» выходит легендарный сборник рассказов «Пир», книга, сплетающая в одно яркое и невероятное полотно высокое и низменное, реальность и вымысел, классическую русскую литературу и советские клише. Главной темой этого сборника из тринадцати рассказов стала еда, еда во всех смыслах и во всех проявлениях. В эпоху постмодернизма и массового потребления едой становится и классическая культура, и язык советской пропаганды, и светлые чаяния русской интеллигенции начала XX века, и японские представления о красоте, и сам человек и даже пустота, которую, оказывается, можно поглощать ложками. Всё это может съедено и переварено. Некоторые из этих рассказов шокируют, некоторые заставляют серьезно задуматься, некоторые гомерически рассмеяться, некоторые поражают своей актуальностью и так резонируют с происходящим в России и в мире, словно они были написаны только вчера. Здесь каждый найдет для себя то, что он ищет в современной литературе: будь то символистский подтекст, философские размышления, социальную и политическую сатиру, прекрасный юмор или безупречный стиль. Равнодушным эта книга не оставит нико

• Vladimir-Georgievich-Sorokin

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная “ Метель” стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские вопросы, на которые не дает ответа.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Metel

Владимир Сорокин не нуждается в представлении. О нем знают все - даже те, кто никогда в жизни не брал в руки ни одной его книги. Его творчество вызывает самый широкий общественный резонанс, споры, скандалы, а подчас и настоящие судебные разбирательства. Его или любят, или ненавидят, но равнодушным он не оставляет никого. При этом именно он был удостоен самых престижных литературных премий и наград, в том числе премий Андрея Белого, «НОС», «Большая книга», и стал одним из финалистов Букеровской премии. Книги Сорокина переведены на 20 языков, и можно смело сказать, что он - лицо современной российской прозы. Сборник «Моноклон» включает в себя двенадцать рассказов, сложных и многогранных, как сама жизнь: в них истина переплетена с вымыслом, порнографическое - с лирическим, реалистическое - с абсурдистским, искреннее - с эпатажным. Рассказы Сорокина, как и его большая проза, по-настоящему полифоничны: его персонажи - живые люди, наделенные своим собственным голосом и подсознанием, в изучение глубин которого автор самозабвенно погружается. И то, что он выносит оттуда на суд читателя, может вызвать самый широкий спектр эмоций: от удивления и сочувствия до неприятия и даже отвращения. Сам же Сорокин умеет соблюсти необходимую дистанцию, чтобы максимально беспристрастно обрисовать в своих произведениях жизнь такой, какая она есть, с ее радостями и печалями, страхами и надеждами, с ее прошлым, которое иногда так хочется забыть, и будущим, в которое порой так страшно заглядывать.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Monoklon

“Очередь” — первая опубликованная книга Владимира Сорокина — увидела свет в 1985 году в Париже в издательстве “Синтаксис”. В ней, как и в ранних рассказах автора, отчетливо видны черты грядущего эксперимента над русской прозой, в ходе которого традиционные жанры, сюжеты и персонажи подвергнутся радикальной трансформации. В романе, полностью состоящем из прямой речи, очередь — метафора человеческой жизни вообще. Деликатно, не докучая назиданиями — напротив, развлекая приключениями героев, — “Очередь” учит, что для достижения цели почти всегда нужны иные усилия, чем те, что мы прикладываем, да и цель мы никогда не видим ясно. Бесконечный разговор едва знакомых между собой людей неслучайно назван романом: каждая реплика, как в большом прозаическом нарративе, добавляет штрих к портрету эпохи и в то же время повисает в воздухе, принадлежит всем — и никому.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ochered

“Очередь” — первая опубликованная книга Владимира Сорокина — увидела свет в 1985 году в Париже в издательстве “Синтаксис”. В ней, как и в ранних рассказах автора, отчетливо видны черты грядущего эксперимента над русской прозой, в ходе которого традиционные жанры, сюжеты и персонажи подвергнутся радикальной трансформации. В романе, полностью состоящем из прямой речи, очередь — метафора человеческой жизни вообще. Деликатно, не докучая назиданиями — напротив, развлекая приключениями героев, — “Очередь” учит, что для достижения цели почти всегда нужны иные усилия, чем те, что мы прикладываем, да и цель мы никогда не видим ясно. Бесконечный разговор едва знакомых между собой людей неслучайно назван романом: каждая реплика, как в большом прозаическом нарративе, добавляет штрих к портрету эпохи и в то же время повисает в воздухе, принадлежит всем — и никому.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ochered

“Очередь” — первая опубликованная книга Владимира Сорокина — увидела свет в 1985 году в Париже в издательстве “Синтаксис”. В ней, как и в ранних рассказах автора, отчетливо видны черты грядущего эксперимента над русской прозой, в ходе которого традиционные жанры, сюжеты и персонажи подвергнутся радикальной трансформации. В романе, полностью состоящем из прямой речи, очередь — метафора человеческой жизни вообще. Деликатно, не докучая назиданиями — напротив, развлекая приключениями героев, — “Очередь” учит, что для достижения цели почти всегда нужны иные усилия, чем те, что мы прикладываем, да и цель мы никогда не видим ясно. Бесконечный разговор едва знакомых между собой людей неслучайно назван романом: каждая реплика, как в большом прозаическом нарративе, добавляет штрих к портрету эпохи и в то же время повисает в воздухе, принадлежит всем — и никому.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ochered

Роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Telluriya

Роман Воспенников смело мог бы встать в один ряд с героями русской классики, и никто бы не заметил, ведь каждая его черта знакома нам со школы: он собрал в себе всех, от Печорина и Кирсанова до Мышкина, от одного взяв смелость, граничащую с безумством, от другого благодушие, от третьего христианскую веру. Судьба Романа как персонажа была бы, впрочем, непримечательна, она затерялась бы в потоке эпигонов, пытающихся повторить литературный триумф XIX века. Все было бы так, если бы в конце его не поджидала деконструкция. До поры до времени ни одно предложение не заставит вас очнуться и вспомнить, что роман написан в конце двадцатого, а не девятнадцатого века. Уездная романтика, споры о будущем России, любовь ушедшая, любовь грядущая… Все это знакомо русскому читателю почти на генетическом уровне. И что может шокировать такого читателя больше, чем резкий переход от идиллии пасторальной жизни к насилию, грязи и абсурду? Сорокин в своих лучших традициях ведет нас от привычных сюжетных, языковых и культурных конструктов к миру хаоса и разрушений. И мы ведемся, всегда зная, что нас ждет впереди, а потом все равно с неверием смотрим, как рушатся стены храма классической литературы.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Roman

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная «Метель» стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские вопросы, на которые не дает ответа.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Metel

Владимир Сорокин не нуждается в представлении. О нем знают все - даже те, кто никогда в жизни не брал в руки ни одной его книги. Его творчество вызывает самый широкий общественный резонанс, споры, скандалы, а подчас и настоящие судебные разбирательства. Его или любят, или ненавидят, но равнодушным он не оставляет никого. При этом именно он был удостоен самых престижных литературных премий и наград, в том числе премий Андрея Белого, «НОС», «Большая книга», и стал одним из финалистов Букеровской премии. Книги Сорокина переведены на 20 языков, и можно смело сказать, что он - лицо современной российской прозы. Сборник «Моноклон» включает в себя двенадцать рассказов, сложных и многогранных, как сама жизнь: в них истина переплетена с вымыслом, порнографическое - с лирическим, реалистическое - с абсурдистским, искреннее - с эпатажным. Рассказы Сорокина, как и его большая проза, по-настоящему полифоничны: его персонажи - живые люди, наделенные своим собственным голосом и подсознанием, в изучение глубин которого автор самозабвенно погружается. И то, что он выносит оттуда на суд читателя, может вызвать самый широкий спектр эмоций: от удивления и сочувствия до неприятия и даже отвращения. Сам же Сорокин умеет соблюсти необходимую дистанцию, чтобы максимально беспристрастно обрисовать в своих произведениях жизнь такой, какая она есть, с ее радостями и печалями, страхами и надеждами, с ее прошлым, которое иногда так хочется забыть, и будущим, в которое порой так страшно заглядывать.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Monoklon

Товарищи, кто последний? Культовый роман одного из самых ярких и скандальных современных писателей. В многокилометровой очереди встретятся люди разных социальных классов, разных политических взглядов, разных убеждений и предпочтений. В романе «Очередь» Владимира Сорокина есть то, что свойственно всем великим произведениям мировой литературы: с течением времени он не только не потерял своей актуальности, но и приобрел новые оттенки и смыслы. Написанный в далеком 1985 году, он представляет собой бесконечные диалоги, фразы и возгласы, которыми делятся друг с другом советские граждане, стоящие в гигантской очереди – пожалуй, одном из главных символов тех лет. Обсуждают всё, от сакраментального «Что дают?», «Хватит ли на всех?» и «Кто последний?» до поэзии Евтушенко, философии Платона и семейных неурядиц. В очереди есть место и любви, и пьяной драке, и глубоким раздумьям, и смешным ситуациям. И все это – в великолепной стилистике настоящего народного языка. При этом роман – не просто срез эпохи, Сорокину удалось поймать саму суть человека, не важно, называет он себя советским или российским, запечатлеть ту самую загадочную русскую душу. Поэтому, читая это произведение в наши дни, невольно ловишь себя на мысли, что ничего не изменилось. А уж хорошо это или плохо – решать читателю.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Ochered

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная “ Метель” стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские вопросы, на которые не дает ответа.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Metel

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую — норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан — символа круговой поруки и соучастия в мерзости. “Норма” была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание — как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Norma

Роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Telluriya

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе “Манарага” Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя — подпольщика, романтика, мастера своего дела — заставляет нас по?новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе — и как гимн ее вечной жизни.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Manaraga

В серии «Весь Сорокин» выходит легендарный сборник рассказов «Пир», книга, сплетающая в одно яркое и невероятное полотно высокое и низменное, реальность и вымысел, классическую русскую литературу и советские клише. Главной темой этого сборника из тринадцати рассказов стала еда, еда во всех смыслах и во всех проявлениях. В эпоху постмодернизма и массового потребления едой становится и классическая культура, и язык советской пропаганды, и светлые чаяния русской интеллигенции начала XX века, и японские представления о красоте, и сам человек и даже пустота, которую, оказывается, можно поглощать ложками. Всё это может съедено и переварено. Некоторые из этих рассказов шокируют, некоторые заставляют серьезно задуматься, некоторые гомерически рассмеяться, некоторые поражают своей актуальностью и так резонируют с происходящим в России и в мире, словно они были написаны только вчера. Здесь каждый найдет для себя то, что он ищет в современной литературе: будь то символистский подтекст, философские размышления, социальную и политическую сатиру, прекрасный юмор или безупречный стиль. Равнодушным эта книга не оставит нико

• Vladimir-Georgievich-Sorokin

Роман Воспенников смело мог бы встать в один ряд с героями русской классики, и никто бы не заметил, ведь каждая его черта знакома нам со школы: он собрал в себе всех, от Печорина и Кирсанова до Мышкина, от одного взяв смелость, граничащую с безумством, от другого благодушие, от третьего христианскую веру. Судьба Романа как персонажа была бы, впрочем, непримечательна, она затерялась бы в потоке эпигонов, пытающихся повторить литературный триумф XIX века. Все было бы так, если бы в конце его не поджидала деконструкция. До поры до времени ни одно предложение не заставит вас очнуться и вспомнить, что роман написан в конце двадцатого, а не девятнадцатого века. Уездная романтика, споры о будущем России, любовь ушедшая, любовь грядущая… Все это знакомо русскому читателю почти на генетическом уровне. И что может шокировать такого читателя больше, чем резкий переход от идиллии пасторальной жизни к насилию, грязи и абсурду? Сорокин в своих лучших традициях ведет нас от привычных сюжетных, языковых и культурных конструктов к миру хаоса и разрушений. И мы ведемся, всегда зная, что нас ждет впереди, а потом все равно с неверием смотрим, как рушатся стены храма классической литературы.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Roman

В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда. Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”). Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Zaplyv

Сосновый бор. Он всегда поражал Романа единством и монолитностью. Как сильно разнится он с простым смешанным лесом, высылающим навстречу путнику сначала кустарники с подростом, потом подлески и одиночные деревья, а потом уж наползающим стихийно, где дубом, где березами, где осинником вразброд, подобно пестрому войску наших предков. Не таков сосновый бор. Нет перед ним ни подлесков, ни бурьяна. Она наступает широким фронтом, сразу обрушивая на путника всю свою вековую мощь и разя его в самое сердце. Роман замер, пораженный величием и красотой... .

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Roman

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная «Метель» стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские вопросы, на которые не дает ответа.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Metel

Роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Telluriya

В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда. Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”). Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Zaplyv

В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда. Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”). Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Zaplyv

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе “Манарага” Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя — подпольщика, романтика, мастера своего дела — заставляет нас по?новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе — и как гимн ее вечной жизни.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Manaraga

Сборник короткой прозы Владимира Сорокина “Моноклон” написан почти в реалистической манере. События: расстрел в  супермаркете, зачистка в  коттеджном поселке, нападение на ветерана госбезопасности под звуки марша юных патрио-тов на Ленинском проспекте — происходят в привычных де-корациях и едва выходят за рамки возможного. Углубляясь в  подсознание сотрудницы издательства, вете-рана, директора магазина, губернатора, писатель исследу-ет новые социальные роли в  России двухтысячных и  новые оттенки в отношениях с прошлым. Несмотря на попытки усы-пить, переиначить или просто забыть его, оно в любую минуту может оказаться совсем близко, огромное и чудовищное, как доисторический ящер.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Monoklon

Сборник короткой прозы Владимира Сорокина “Моноклон” написан почти в реалистической манере. События: расстрел в  супермаркете, зачистка в  коттеджном поселке, нападение на ветерана госбезопасности под звуки марша юных патрио-тов на Ленинском проспекте — происходят в привычных де-корациях и едва выходят за рамки возможного. Углубляясь в  подсознание сотрудницы издательства, вете-рана, директора магазина, губернатора, писатель исследу-ет новые социальные роли в  России двухтысячных и  новые оттенки в отношениях с прошлым. Несмотря на попытки усы-пить, переиначить или просто забыть его, оно в любую минуту может оказаться совсем близко, огромное и чудовищное, как доисторический ящер.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Monoklon

Сборник короткой прозы Владимира Сорокина “Моноклон” написан почти в реалистической манере. События: расстрел в  супермаркете, зачистка в  коттеджном поселке, нападение на ветерана госбезопасности под звуки марша юных патрио-тов на Ленинском проспекте — происходят в привычных де-корациях и едва выходят за рамки возможного. Углубляясь в  подсознание сотрудницы издательства, вете-рана, директора магазина, губернатора, писатель исследу-ет новые социальные роли в  России двухтысячных и  новые оттенки в отношениях с прошлым. Несмотря на попытки усы-пить, переиначить или просто забыть его, оно в любую минуту может оказаться совсем близко, огромное и чудовищное, как доисторический ящер.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Monoklon

Новый роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Telluriya

Новый роман одного из главных современных писателей. Захватывающая приключенческая история, наполненная политической сатирой, хлестким юмором и неповторимым сорокинским стилем. Продолжение легендарной повести "Метель". Жанровой основой для новой книги Владимира Сорокина стал приключенческий роман. Неожиданных сюжетных поворотов и совершенно невероятных историй в "Докторе Гарине" столько, что хватило бы на несколько произведений, а авторская фантазия выходит за все возможные границы. Начинается всё в санатории "Алтайские кедры", главврачом которого и работает доктор Гарин, отдохнувший, отъевшийся и получивший титановые протезы – вместо отмороженных в повести "Метель" ног. В санатории лечатся восемь особенных пациентов, в которых мгновенно узнаются правители крупнейших мировых держав: лающая на всех Ангела, утончённый, но неуравновешенный Эммануэль, холёный любитель девушек Сильвио, повторяющий всего одну фразу "это не я" Владимир. Правда, выглядят эти пациенты не как люди, а как среднего размера ягодицы с глазами, ртами и торчащими по бокам руками. В этой компании доктор Гарин и отправится в свое невероятное путешествие по диковинному постапокалиптическому миру. "Доктор Гарин", пожалуй, самый непредсказуемый и лихо закрученный роман Сорокина из когда-либо им написанных.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Doktor

Ледяную трилогию образуют три романа, сюжетно связанные между собой: «Путь Бро», «Лёд» и «23000». Молодой метеоролог Александр в 1921 году отправляется в составе экспедиции к месту падения метеорита. Здесь он обнаруживает загадочный Лёд. Прикосновение к космической субстанции «пробуждает» его. Он создает Братство Света и занимается пробуждением все новых и новых его членов при помощи «ледяного молота». Все они умеют «говорить сердцем» и с презрением относятся к обычным «непробудившимся» людям – «мясным машинам». Они внедряются во все страны и во все крупные организации. В наше время Братство света, насчитывающее теперь 23000 членов, превратилось в имеющую колоссальные возможности корпорацию LЁD, преследующую свои интересы, крайне далекие от гуманистических идеалов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ledyanaya

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника” — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника”, впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-oprichnika

Сахарный, белый Кремль - сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника "Сахарный Кремль", написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов "Сахарный Кремль" вышел в 2008 году. Вместе с повестью "День опричника" был номинирован на премию "Большая книга"; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии "НОС".

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника” — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника”, впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-oprichnika

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника «Сахарный Кремль», написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов «Сахарный Кремль» вышел в 2008 году. Вместе с повестью «День опричника» был номинирован на премию «Большая книга»; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии «НОС».

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Новый роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Telluriya

Книга, которую критики сравнивали с лучшими произведениями Жана Жене и Уильяма Берроуза! Роман - скандал. Роман - сенсация. Произведение, которое принесло Владимиру Сорокину статус "живого классика" современной нонконформистской прозы. Поразительная фантасмагория образов... Криминальная мистерия любви и смерти, написанная на потрясающем "новоязе" антиутопической компьютерной эры. Этот роман может возмущать или завораживать... .

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Goluboe

Ледяную трилогию образуют три романа, сюжетно связанные между собой: «Путь Бро», «Лёд» и «23000». Молодой метеоролог Александр в 1921 году отправляется в составе экспедиции к месту падения метеорита. Здесь он обнаруживает загадочный Лёд. Прикосновение к космической субстанции «пробуждает» его. Он создает Братство Света и занимается пробуждением все новых и новых его членов при помощи «ледяного молота». Все они умеют «говорить сердцем» и с презрением относятся к обычным «непробудившимся» людям – «мясным машинам». Они внедряются во все страны и во все крупные организации. В наше время Братство света, насчитывающее теперь 23000 членов, превратилось в имеющую колоссальные возможности корпорацию LЁD, преследующую свои интересы, крайне далекие от гуманистических идеалов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ledyanaya

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника” — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника”, впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-oprichnika

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника” — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника”, впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-oprichnika

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе “Манарага” Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя — подпольщика, романтика, мастера своего дела — заставляет нас по-новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе — и как гимн ее вечной жизни.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Manaraga

Новый роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Telluriya

Сахарный, белый Кремль - сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника "Сахарный Кремль", написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов "Сахарный Кремль" вышел в 2008 году. Вместе с повестью "День опричника" был номинирован на премию "Большая книга"; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии "НОС".

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Ледяную трилогию образуют три романа, сюжетно связанные между собой: «Путь Бро», «Лёд» и «23000». Молодой метеоролог Александр в 1921 году отправляется в составе экспедиции к месту падения метеорита. Здесь он обнаруживает загадочный Лёд. Прикосновение к космической субстанции «пробуждает» его. Он создает Братство Света и занимается пробуждением все новых и новых его членов при помощи «ледяного молота». Все они умеют «говорить сердцем» и с презрением относятся к обычным «непробудившимся» людям – «мясным машинам». Они внедряются во все страны и во все крупные организации. В наше время Братство света, насчитывающее теперь 23000 членов, превратилось в имеющую колоссальные возможности корпорацию LЁD, преследующую свои интересы, крайне далекие от гуманистических идеалов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Ledyanaya

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника «Сахарный Кремль», написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов «Сахарный Кремль» вышел в 2008 году. Вместе с повестью «День опричника» был номинирован на премию «Большая книга»; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии «НОС».

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Новый роман одного из главных современных писателей. Захватывающая приключенческая история, наполненная политической сатирой, хлестким юмором и неповторимым сорокинским стилем. Продолжение легендарной повести "Метель". Жанровой основой для новой книги Владимира Сорокина стал приключенческий роман. Неожиданных сюжетных поворотов и совершенно невероятных историй в "Докторе Гарине" столько, что хватило бы на несколько произведений, а авторская фантазия выходит за все возможные границы. Начинается всё в санатории "Алтайские кедры", главврачом которого и работает доктор Гарин, отдохнувший, отъевшийся и получивший титановые протезы – вместо отмороженных в повести "Метель" ног. В санатории лечатся восемь особенных пациентов, в которых мгновенно узнаются правители крупнейших мировых держав: лающая на всех Ангела, утончённый, но неуравновешенный Эммануэль, холёный любитель девушек Сильвио, повторяющий всего одну фразу "это не я" Владимир. Правда, выглядят эти пациенты не как люди, а как среднего размера ягодицы с глазами, ртами и торчащими по бокам руками. В этой компании доктор Гарин и отправится в свое невероятное путешествие по диковинному постапокалиптическому миру. "Доктор Гарин", пожалуй, самый непредсказуемый и лихо закрученный роман Сорокина из когда-либо им написанных.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Doktor

Новая книга Владимира Сорокина – это именно то, что вы от нее ожидаете. В сборнике рассказов De feminis автор остается верен себе, и если объект изучения изменился, то методы остались прежними. На этот раз под прицел попадает жизнь женщин. Место и время рассказов разнятся, разброс идет от Второй мировой войны до ковида и выставок современного искусства. Сорокин даже заглядывает вперед, рисуя картины антиутопичной Москвы будущего. Главных героинь рассказов объединяет, пожалуй, только одно – все они женщины. Остальное меняется: время, место, возраст главных героинь, их социальное положение, даже сам стиль повествования. Сорокин с натуралистической точностью передает бытовые проблемы наравне с душевными страданиями, но порой реализм неожиданно перетекает в обсценный гротеск. Сорокину совершенно не обязательно оправдывать абсурдность своего текста, но в этом сборнике он часто обращается к сновидениям. Заглядывает в голову к персонажам, именно в снах он описывает выходящие за грани привычного ситуации. Так, в этой книге деконструкция не разрушает действительности, но является одной из ее органичных частей.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-feminis

Новая книга Владимира Сорокина – это именно то, что вы от нее ожидаете. В сборнике рассказов De feminis автор остается верен себе, и если объект изучения изменился, то методы остались прежними. На этот раз под прицел попадает жизнь женщин. Место и время рассказов разнятся, разброс идет от Второй мировой войны до ковида и выставок современного искусства. Сорокин даже заглядывает вперед, рисуя картины антиутопичной Москвы будущего. Главных героинь рассказов объединяет, пожалуй, только одно – все они женщины. Остальное меняется: время, место, возраст главных героинь, их социальное положение, даже сам стиль повествования. Сорокин с натуралистической точностью передает бытовые проблемы наравне с душевными страданиями, но порой реализм неожиданно перетекает в обсценный гротеск. Сорокину совершенно не обязательно оправдывать абсурдность своего текста, но в этом сборнике он часто обращается к сновидениям. Заглядывает в голову к персонажам, именно в снах он описывает выходящие за грани привычного ситуации. Так, в этой книге деконструкция не разрушает действительности, но является одной из ее органичных частей.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-feminis

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника” — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника”, впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-oprichnika

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника «Сахарный Кремль», написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов «Сахарный Кремль» вышел в 2008 году. Вместе с повестью «День опричника» был номинирован на премию «Большая книга»; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии «НОС».

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Новый роман одного из главных современных писателей. Захватывающая приключенческая история, наполненная политической сатирой, хлестким юмором и неповторимым сорокинским стилем. Продолжение легендарной повести "Метель". Жанровой основой для новой книги Владимира Сорокина стал приключенческий роман. Неожиданных сюжетных поворотов и совершенно невероятных историй в "Докторе Гарине" столько, что хватило бы на несколько произведений, а авторская фантазия выходит за все возможные границы. Начинается всё в санатории "Алтайские кедры", главврачом которого и работает доктор Гарин, отдохнувший, отъевшийся и получивший титановые протезы – вместо отмороженных в повести "Метель" ног. В санатории лечатся восемь особенных пациентов, в которых мгновенно узнаются правители крупнейших мировых держав: лающая на всех Ангела, утончённый, но неуравновешенный Эммануэль, холёный любитель девушек Сильвио, повторяющий всего одну фразу "это не я" Владимир. Правда, выглядят эти пациенты не как люди, а как среднего размера ягодицы с глазами, ртами и торчащими по бокам руками. В этой компании доктор Гарин и отправится в свое невероятное путешествие по диковинному постапокалиптическому миру. "Доктор Гарин", пожалуй, самый непредсказуемый и лихо закрученный роман Сорокина из когда-либо им написанных.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Doktor

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую — норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан — символа круговой поруки и соучастия в мерзости. ."Норма" была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание — как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали и целесообразности, о путях сопротивления государственному насилию и пропаганде. . . . . . . . . . . .

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Norma

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника “Сахарный Кремль”, написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов “Сахарный Кремль” вышел в 2008 году. Вместе с повестью “День опричника” был номинирован на премию “Большая книга”; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии “НОС”.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Sakharnyy

В ранних рассказах Владимира Сорокина, написанных в 1979–1984 гг., легко разглядеть начало мощного стилистического эксперимента, по сути целого литературного направления. Название “Первый субботник” — подходящая метафора для того, как молодой автор обошелся с дряхлевшим вместе со страной клишированным официальным языком. Герои каждого из рассказов сборника обречены: если в начале они успешно мимикрируют под живых людей, к концу их ждет полное разложение — они превращаются в разрозненные визуальные и речевые атрибуты или просто в кучку гнилой плоти.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Pervyy

В сборник “Нормальная история” вошли статьи и эссе Владимира Сорокина, написанные и выходившие в 2010‑е. В нехудожественной прозе автор не изменяет любимым темам: еда и питье как проявления национального характера, Москва и Берлин, взаимопроникновение жизни и литературы. Из небольших заметок вырисовывается сотканный из деталей cтиля и быта точный портрет двухтысячных, неумолимо становящихся прошедшей эпохой. Особого внимания достойны тексты о художественной среде восьмидесятых, сформировавшей Сорокина как писателя. Называя последнее десятилетие существования СССР “разрывным временем”, когда “процесс стал теснить состояние”, Сорокин показывает, как стремительно разрывало тогда привычную картину мира, отказывалось от рамок неподцензурное искусство. Это свидетельство участника “процесса” ценно не только для историков искусства, но и для рядового обывателя, у которого восьмидесятые ассоциируются то ли с бесконечной очередью, героиней и сюжетом первого романа Сорокина, то ли с партийным санаторием. Для современника, не слышавшего в те времена имперского распада о Пригове, Кабакове и московском андеграунде.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Normalnaya

В ранних рассказах Владимира Сорокина, написанных в 1979–1984 гг., легко разглядеть начало мощного стилистического эксперимента, по сути целого литературного направления. Название “Первый субботник” — подходящая метафора для того, как молодой автор обошелся с дряхлевшим вместе со страной клишированным официальным языком. Герои каждого из рассказов сборника обречены: если в начале они успешно мимикрируют под живых людей, к концу их ждет полное разложение — они превращаются в разрозненные визуальные и речевые атрибуты или просто в кучку гнилой плоти.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Pervyy

В сборник “Нормальная история” вошли статьи и эссе Владимира Сорокина, написанные и выходившие в 2010‑е. В нехудожественной прозе автор не изменяет любимым темам: еда и питье как проявления национального характера, Москва и Берлин, взаимопроникновение жизни и литературы. Из небольших заметок вырисовывается сотканный из деталей cтиля и быта точный портрет двухтысячных, неумолимо становящихся прошедшей эпохой. Особого внимания достойны тексты о художественной среде восьмидесятых, сформировавшей Сорокина как писателя. Называя последнее десятилетие существования СССР “разрывным временем”, когда “процесс стал теснить состояние”, Сорокин показывает, как стремительно разрывало тогда привычную картину мира, отказывалось от рамок неподцензурное искусство. Это свидетельство участника “процесса” ценно не только для историков искусства, но и для рядового обывателя, у которого восьмидесятые ассоциируются то ли с бесконечной очередью, героиней и сюжетом первого романа Сорокина, то ли с партийным санаторием. Для современника, не слышавшего в те времена имперского распада о Пригове, Кабакове и московском андеграунде.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Normalnaya

Новые рассказы Владимира Сорокина — о женщинах: на войне и в жестоком мире, в обстоятельствах, враждебных женской природе. Надзирательница в концлагере, будущая звезда прогрессивного искусства, маленькая девочка в советской больнице, юная гениальная шахматистка, перестроечная студентка и другие героини сборника непохожи между собой, но имеют одно общее: пережитое насилие необратимо меняет их, но не стирает, а только обостряет их индивидуальность. Сорокин остаётся собой — выстраивает карнавальные антиутопии, жонглирует цитатами из канонической русской литературы и овеществляет метафоры — и в то же время продолжает двигаться в новом направлении. Всё большее сочувствие к свидетелям и невольным участникам великих геополитических драм, повествовательность и лиризм, заданные “Метелью” и продолженные в “Докторе Гарине”, в “De feminis” особенно заметны. Чуткий к духу времени и неизменно опережающий время в своих оценках, Владимир Сорокин внятно выступает против расчеловечивания антагонистов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-feminis

Новые рассказы Владимира Сорокина — о женщинах: на войне и в жестоком мире, в обстоятельствах, враждебных женской природе. Надзирательница в концлагере, будущая звезда прогрессивного искусства, маленькая девочка в советской больнице, юная гениальная шахматистка, перестроечная студентка и другие героини сборника непохожи между собой, но имеют одно общее: пережитое насилие необратимо меняет их, но не стирает, а только обостряет их индивидуальность. Сорокин остаётся собой — выстраивает карнавальные антиутопии, жонглирует цитатами из канонической русской литературы и овеществляет метафоры — и в то же время продолжает двигаться в новом направлении. Всё большее сочувствие к свидетелям и невольным участникам великих геополитических драм, повествовательность и лиризм, заданные “Метелью” и продолженные в “Докторе Гарине”, в “De feminis” особенно заметны. Чуткий к духу времени и неизменно опережающий время в своих оценках, Владимир Сорокин внятно выступает против расчеловечивания антагонистов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-feminis

Новые рассказы Владимира Сорокина — о женщинах: на войне и в жестоком мире, в обстоятельствах, враждебных женской природе. Надзирательница в концлагере, будущая звезда прогрессивного искусства, маленькая девочка в советской больнице, юная гениальная шахматистка, перестроечная студентка и другие героини сборника непохожи между собой, но имеют одно общее: пережитое насилие необратимо меняет их, но не стирает, а только обостряет их индивидуальность. Сорокин остаётся собой — выстраивает карнавальные антиутопии, жонглирует цитатами из канонической русской литературы и овеществляет метафоры — и в то же время продолжает двигаться в новом направлении. Всё большее сочувствие к свидетелям и невольным участникам великих геополитических драм, повествовательность и лиризм, заданные “Метелью” и продолженные в “Докторе Гарине”, в “De feminis” особенно заметны. Чуткий к духу времени и неизменно опережающий время в своих оценках, Владимир Сорокин внятно выступает против расчеловечивания антагонистов.

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-feminis

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника «Сахарный Кремль», написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов «Сахарный Кремль» вышел в 2008 году. Вместе с повестью «День опричника» был номинирован на премию «Большая книга»; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии «НОС».

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника «Сахарный Кремль», написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов «Сахарный Кремль» вышел в 2008 году. Вместе с повестью «День опричника» был номинирован на премию «Большая книга»; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии «НОС».

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Sakharnyy

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Belyy

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Belyy

...После седьмого оргазма Сашенька долго плакала у Марины на коленях. К одиннадцатому шли долго и упорно, словно советские альпинисты на Эверест, достигнув вершины, радостно и облегченно плакали, по-сестрински целовались в раскрасневшиеся щеки, заботливо укрывали друг дружку, бормотали детские нежности, рассказывали о наболевшем, клялись в верности и любви, ругали мужчин и советскую власть, снова целовались, делились прошлыми воспоминаниями, снова клялись, снова укрывали, снова целовались, снова клялись и засыпали, засыпали, засыпали... . . . . . . .

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Tridtsataya

Роман Владимира Сорокина «Тридцатая любовь Марины» был впервые опубликован в 1995 году, хотя написан на десять лет раньше, в 1982-1984 годах, при том что действие самого романа разворачивается в 1983. Главная героиня романа — тридцатилетняя Марина Алексеева, типичная представительница богемы 80-х, недовольная режимом диссидентка, несостоявшаяся пианистка, преподающая музыку в Доме культуры одного из московских заводов. Сорокин начинает повествование с описания прошлого Марины, в том числе – с описания её многочисленных любовных похождений. Несмотря на огромное количество партнеров, как мужчин, так и женщин, Марина несчастна в любви и безуспешно пытается найти свое место в этом мире. Внезапно на ее горизонте появляется секретарь заводского парткома Сергей Румянцев, роман с которым приводит к неожиданной метаморфозе и круто меняет её жизнь…

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Tridtsataya

Роман Владимира Сорокина «Тридцатая любовь Марины» был впервые опубликован в 1995 году, хотя написан на десять лет раньше, в 1982-1984 годах, при том что действие самого романа разворачивается в 1983. Главная героиня романа — тридцатилетняя Марина Алексеева, типичная представительница богемы 80-х, недовольная режимом диссидентка, несостоявшаяся пианистка, преподающая музыку в Доме культуры одного из московских заводов. Сорокин начинает повествование с описания прошлого Марины, в том числе – с описания её многочисленных любовных похождений. Несмотря на огромное количество партнеров, как мужчин, так и женщин, Марина несчастна в любви и безуспешно пытается найти свое место в этом мире. Внезапно на ее горизонте появляется секретарь заводского парткома Сергей Румянцев, роман с которым приводит к неожиданной метаморфозе и круто меняет её жизнь…

• Vladimir-Georgievich-Sorokin-Tridtsataya

Слова музыки Четыре либретто Владимира Сорокина к операм, каждая из которых стала важным словом в современном искусстве и имела громкий и подчас скандальный успех. «Триумф Времени и Бесчувствия» — дебют Константина Богомолова на оперной сцене, «Фиолетовый снег», написанный для Берлинского оперного театра, «Сны Минотавра», ставшие одним из главных событий фестиваля «Территория» 2012 года и «Дети Розенталя», получившие в 2006 году премию «Золотая Маска». Вне зависимости от жанра Владимир Сорокин всегда остается верен себе. Поэтому созданные им либретто опер — это все тот же Сорокин, неожиданный, ломающий стереотипы, стилистически совершенный и не чурающийся никаких экспериментов. Каждое его произведение обречено на скандальную славу и совершенно полярные оценки, от обожания до проклятий. В этих четырех либретто приметы времени встроены в коллективное бессознательное, а основные маркеры современности хитро переплетены с вечными вопросами русской литературы. Яркому, самобытному стилю соответствуют фантастические, доходящие до гротеска сюжеты. Минотавр здесь возглавляет могущественную корпорацию, Сталин оказывается Каменным Гостем, Моцарт влюбляется в проститутку Таню, а Обломову грезится русская революция.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Triumf

В книге представлены либретто скандальной оперы "Дети Розенталя", новые рассказы, киносценарии.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Chetyre

В предлагаемой читателю книге автор-член Союза писателей России - вновь возвращается к одним из своих излюбленных регионов бывшего Советского Союза - Прикарпатью и Закарпатью. Ранее он описал свои первые впечатления от здешних мест в книге «Закарпатский мой дебют». И вот теперь - новый виток как повторения пройденного, так и знакомства с новыми и прекрасными уголками (уже, к сожалению, бывшими) нашей огромной страны. В книге описываются и несколько экспресс-поездок по России, предшествующих закарпатскому туру, рассказывается о встречах с интересными людьми и вообще обрисовывается жизнь нашей страны конца восьмидесятых годов двадцатого века. Для широкого круга читателей, интересующихся туризмом или только желающих к нему приобщиться.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Sorokin

Новая книга Владимира Сорокина – сборник пословиц и поговорок, родившихся в недрах его художественного мира и широко разошедшихся среди обитателей Теллурии. Из этой книги можно узнать, что «авось коню в одно ухо влезет, из другого вылезет», что «ведьма с козлом дружит, а ведьмак с кабаном», что «святая вода всеми водами водит», что «уважали долбня да за долботерпение», что «счастье поджопником не обрадуешь» и еще несколько сотен других пословиц и поговорок, которые с востмидесятых годов записывал Владимир Сорокин, собирая их не по городам и весям, а как бы подслушивая у героев собственных книг. Именно эти «жемчужины народной мысли» можно услышать на бескрайних просторах «Теллурии», так говорят собиратели «Голубого льда» путешественники «Метели» и обитатели «Сахарного Кремля». Кроме пословиц и поговорок, как скабрезных, так и вполне невинных, есть здесь и загадки. Некоторые простые, например: «Водил людей по воде, да и вывел к правде» (Христос), некоторые отгадать невозможно: «Ваня на щуке свататься поехал» (Храпуля-медогон). Авось, глупость, водка, дурак, ёж, жена, жопа, работа, смерть, икота, щука, ябеда… Десятки слов и понятий и сотни пословиц, их иллюстрирующих. Именно такого сборника, пожалуй, не хватало художественному миру Сорокина, чтобы стать еще более реальным, моментально узнаваемым и пугающе правдоподобным.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Russkie

Остроумные и злые антиутопии… Изысканный и смешной сюрреализм и забавный, колоритный гиперреализм. Философские прозрения и великолепные игры на стилистическом, сюжетном и языковом уровне. Это - повести и рассказы Владимира Сорокина, легенды отечественной нонконформистской прозы, одного из самых скандальных и талантливых писателей нашего времени, сумевшего сказать новое слово в русскоязычном постмодернизме.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Zaplyv

Очередная - двадцать вторая - книга члена Союза писателей России Валерия Сорокина, выходящая в серии «Дорогами земными», знакомит читателя с поездкой, совершенной автором по бесплатной путевке, завоеванной в результате победы в международном конкурсе на знание истории и культуры канувшего уже в Лету государства - Чехословакии, являвшегося фактически центром Европы. А продолжением этого путешествия стал бросок почти в семь тысяч километров к географическому центру Азии - столице Тувы - Кызылу, откуда последовало возвращение домой через Кузбасс, Западную Сибирь и Урал. Для увлекательного чтения людей всех возрастов, а для кого-то и практическое руководство по путешествиям в описанные в книге уголки нашей планеты-Земля.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Sorokin

Эта книга – живой опыт молитвенного чтения Книги Псалмов, который доступен каждому. Практика молитвенного чтения Священного Писания существовала еще в дохристианские времена. Позже она вошла в жизнь Церкви, став духовным основанием святоотеческих толкований Библии, без которых немыслима традиция Православия. Наряду с Иисусовой молитвой и тем, что было названо ";внимательной жизнью», эта практика стала ядром православной традиции. Сегодня она может быть полезной каждому христианину, серьезно относящемуся к своей духовной жизни, открывая путь к пониманию текста Псалтири, живой и глубокой молитве. Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви "ИС Р16-617-0642".

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Sorokin

Серия «Дорогами земными» продолжает свой путь к читателю. В своей новой книге, выходящей в этой серии, автор - член Союза писателей России, рассказывает об одном из своих широкодиапазонных путешествий по просторам бывшего Советского Союза. А это - живописное озеро Селигер и верховья великой русской реки Волги, некоторые города южной Украины и Донбасса, просторы среднеазиатских республик с их древней историей и своими национальными языками. Книга будет интересна читателям любых возрастов, а кое-кому поможет в обретении решимости отправиться в подобные путешествия.

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-Sorokin

В книге представлены избранные произведения известного российского писателя Владимира Сорокина. . .

• Sorokin-Vladimir-Georgievich-NormaTridtsataya

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую — норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан — символа круговой поруки и соучастия в мерзости.“Норма” была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание — как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали.

• Vladimir-Sorokin-Norma

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная “ Метель" стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские вопросы, на которые не дает ответа.

• Vladimir-Sorokin-Metel

В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда.Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”).Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.

• Vladimir-Sorokin-Zaplyv

Роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. Узнаваемое и неузнаваемое мирно соседствуют на ярком гобелене Нового средневековья, населенном псоглавцами и кентаврами, маленькими людьми и великанами, крестоносцами и православными коммунистами. У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделенных на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к ее залежам волшебного металла, который приносит счастье.

• Vladimir-Sorokin-Telluriya

Какой будет судьба бумажной книги в мире умных блох и голограмм, живородящего меха и золотых рыбок, после Нового cредневековья и Второй исламской революции? В романе “Манарага” Владимир Сорокин задает неожиданный вектор размышлениям об отношениях человечества с печатным словом. Необычная профессия главного героя — подпольщика, романтика, мастера своего дела — заставляет нас по‑новому взглянуть на книгу. Роман Сорокина можно прочесть как эпитафию бумажной литературе — и как гимн ее вечной жизни.

• Vladimir-Sorokin-Manaraga

Бывший старший лейтенант госбезопасности Виктор Николаевич, высунувшись из окна, наблюдает за радостной толпой на Ленинском проспекте, скандирующей праздничные лозунги в честь Дня Космонавтики, а пять минут спустя отдает кровавый долг прошлому. Разведенная, одинокая Тамара Семеновна, увидев во сне Шестикрылого Сарафония, проснувшись, переживает по-настоящему кафкианскую трансформацию. Директор магазина Сотникова Екатерина Станиславовна вынуждена смириться со своей новой унизительной ролью, чтобы замять порочащее ее имя дело, а тем временем маленький хомячок Тимка ждет спрятанной в приемник-проигрыватель "Ригонда" просфорки. Десятилетняя девочка Даша субботним июньским днем видит в белесом глазу лошади Красное Горло. В сборник короткой прозы Владимира Сорокина "Моноклон" вошли двенадцать рассказов, то эпатажных и шокирующих, то неожиданно трогательных и лиричных, но всегда по-настоящему глубоких и заставляющих задуматься.

• Vladimir-Sorokin-Monoklon

Сахарный, белый Кремль — сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую Смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон.Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника "Сахарный Кремль", написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае.Впервые сборник рассказов "Сахарный Кремль" вышел в 2008 году. Вместе с повестью "День опричника" был номинирован на премию "Большая книга"; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии "НОС".

• Vladimir-Sorokin-Sakharnyy-Kreml

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку - лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства Российского. "Слово и дело" - его девиз, верность начальству - его принцип, двоемыслие - его мораль, насилие - его инструмент. Повесть Владимира Сорокина "День опричника" - это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего - потому что он незаменим.

• Vladimir-Sorokin-oprichnika

Сахарный, белый Кремль - сердце России 2020-х, пережившей Красную, Серую и Белую смуты, закрывшейся от внешнего мира и погруженной в сон. Этим сердцем понемножку владеют все, ведь и у скотницы, и у зэка, и у лилипута есть хотя бы осколок его рафинадной копии, но на самом деле оно никому не принадлежит. Пятнадцать новелл из сборника "Сахарный Кремль", написанных как будто совсем по-разному и о разном, складываются в картину призрачной, обреченной реальности, размокающей, как сахарная башенка в чае. Впервые сборник рассказов "Сахарный Кремль" вышел в 2008 году. Вместе с повестью "День опричника" был номинирован на премию "Большая книга"; в 2009 году получил приз зрительских симпатий премии "НОС".

• Vladimir-Sorokin-Sakharnyy-Kreml

Платон Ильич Гарин – главный врач санатория "Алтайские кедры". Здесь вдали от суеты коротают свои дни особые элитные пациенты. Покрытый россыпью веснушек Дональд, любитель обнаженных красавиц Сильвио, нервная и пессимистичная Ангела, утонченный и кровожадный Эммануэль, зануда Синдзо, самовлюбленный ипохондрик Джастин, любящий книги и фаллоимитаторы Борис и, конечно, Владимир, умеющий произносить только одну фразу: "Это не я". Все эти узнаваемые личности, бывшие властители мира, а теперь лишенные человеческого облика пациенты, составляют главный предмет заботы доктора Гарина, который поддерживает их крепкое здоровье и хорошее самочувствие при помощи зарядов целительного электричества. Впрочем, беззаботные дни в санатории подходят к концу, и скоро доктору Гарину предстоит отправиться со своими странными пациентами в удивительное путешествие.

• Vladimir-Sorokin-Doktor-Garin

Клоны великих писателей корчатся в мучительном скрипт-процессе, Большой театр до потолка залит нечистотами, Сталин и Хрущев — любовники, история ХХ века вывернута наизнанку. В самом провокационном романе Владимира Сорокина, закрепившем за ним титул классика постмодернизма, низвергнуты все кумиры.Впрочем, одна святыня остается непопранной: разрушая привычные представления о норме и переворачивая все с ног на голову, Сорокин и здесь провозглашает сакральный статус литературы. Российский прозаик, яркий представитель постмодернизма. Автор десяти романов, а также ряда повестей, рассказов, пьес и киносценариев. Лауреат премий Андрея Белого, "НОС", "Большая книга" и др., номинант Международной Букеровской премии. Его книги переведены на десятки языков. Владимир Георгиевич Сорокин родился 7 августа 1955 г. в подмосковном Быкове. Окончил Московский институт нефти и газа имени Губкина по специальности инженер-механик. Занимался книжной графикой, живописью, концептуальным искусством. В 2017 г. вышел из Русского ПЕН-центра в знак протеста против действий его президента и исполкома.Живет в Москве и в Берлине.

• Vladimir-Sorokin-Goluboe

Дети Льда Они могут общаться друг с другом без слов, они проникли во все страны и во все организации, они хотят уничтожить всех, кто от них отличается. Три ярких, шокирующих и с непревзойденным мастерством написанных романа от одного из главных возмутителей спокойствия в русской литературе. Ледяная трилогия – это три объединенных общим сюжетом романа: «Путь Бро», «Лёд» и «23000». Каждый из них, как практически любое произведение Сорокина, вызывает ожесточенные споры и диаметрально противоположные оценки: от ненависти до обожания. Но равнодушным они не оставят никого. Сорокин – один из лучших стилистов на современной литературной сцене и в сфере языка у него нет ни границ, ни рамок. Трилогия то притворяется автобиографической прозой, то с чарующей легкостью превращается в триллер с элементами нуара, то становится социальной и политической сатирой. Следить за приключениями текста ничуть не менее интересно, чем за похождениями героев. При этом у всех романов трилогии мощный увлекательный сюжет, не позволяющий ни на минуту оторваться от чтения. Язык персонажей также постоянно меняется: в совершенно обычную речь внезапно врываются невероятно высокопарные изречения, а изобретательный новояз порой рождает совершенно фантастические по красоте фразы.

• Vladimir-Sorokin-Ledyanaya-trilogiya

Клоны великих писателей корчатся в мучительном скрипт-процессе, Большой театр до потолка залит нечистотами, Сталин и Хрущев — любовники, история ХХ века вывернута наизнанку.В самом провокационном романе Владимира Сорокина, закрепившем за ним титул классика постмодернизма, низвергнуты все кумиры — они становятся участниками безудержного карнавала, где перемешаны высокое и низкое, фантазияи реальность, прошлое и будущее.Впрочем, одна святыня остается непопранной: разрушая привычные представления о норме и переворачивая все с ног на голову, Сорокин и здесь провозглашает сакральный статус литературы. Главный герой романа — литературный миф; он меняется, но его основополагающая роль в культуре неизменна.

• Vladimir-Sorokin-Goluboe

Пустить красного петуха и поймать золотую рыбку — лишь малая толика того, что должен совершить за день опричник, надежда и опора государства российского. Слово и дело — его девиз, верность начальству — его принцип, двоемыслие — его мораль, насилие — его инструмент. Повесть Владимира Сорокина “День опричника" — это и балаганное действо, способное рассмешить до колик, и неутешительное предсказание. Опричник отлично себя чувствует в сорокинской Москве недалекого будущего — потому что он незаменим. “День опричника", впервые изданный в 2006 году, переведен на двадцать языков. В 2013 году повесть вошла в шорт-лист Международной премии Букера.

• Vladimir-Sorokin-oprichnika

Перед вами авторский взгляд на Десять заповедей, взгляд, возможно, необычный и непривычный, позволяющий увидеть знакомый текст с новой, неожиданной точки зрения. Оказывается, заповеди - не просто моральный кодекс, это описание духовного пути, который может привести человека к Богу и к полноте осознанной духовной жизни - если, конечно, идти этим путем последовательно и до конца. При таком взгляде библейские заповеди оказываются не только основанием общечеловеческой нравственности, но и тем фундаментом, на котором стоит духовная и аскетическая жизнь не только христиан всех деноминаций, но также иудеев и мусульман. Книга может оказаться полезной всем, интересующимся духовной жизнью в том смысле, в котором о ней говорит Библия и основанные на ней духовные традиции.

• Valentin-Vasilevich-Sorokin-Vladimir

Перед вами авторский взгляд на Десять заповедей, взгляд, возможно, необычный и непривычный, позволяющий увидеть знакомый текст с новой, неожиданной точки зрения. Оказывается, заповеди - не просто моральный кодекс, это описание духовного пути, который может привести человека к Богу и к полноте осознанной духовной жизни - если, конечно, идти этим путем последовательно и до конца. При таком взгляде библейские заповеди оказываются не только основанием общечеловеческой нравственности, но и тем фундаментом, на котором стоит духовная и аскетическая жизнь не только христиан всех деноминаций, но также иудеев и мусульман. Книга может оказаться полезной всем, интересующимся духовной жизнью в том смысле, в котором о ней говорит Библия и основанные на ней духовные традиции.

• Valentin-Vasilevich-Sorokin-Vladimir

Приведены данные о процессах кипения воды в условиях энергетического парогенератора, теплопередаче и движении теплоносителя, об устройстве парогенератора и связанных с ним систем. Рассмотрены парогенераторы реакторных установок ВВЭР, PWR, БН, ВТГР, БРЕСТ. Основное внимание уделено парогенераторам реакторной установки ВВЭР-1200, называемым ПГВ-1000 МКП. Для студентов учреждений высшего образования по специальностям «Паротурбинные установки атомных электрических станций», «Проектирование и эксплуатация атомных электрических станций». Может быть полезно преподавателям и специалистам.

• Sorokin-Vladimir-Vladimirovich-Parogeneratory

В основе романа писателя Владимира Прасолова — реальные исторические события, происходившие в России в первой половине XX века. .Беглый политзаключенный Иван Голышев, выхоженный эвенками-орочонами, заново рождается под именем Вангол. В тайге он находит семью, обретает мудрость древнего народа, но самое главное — находит себя и овладевает мастерством использовать скрытые человеческие возможности. Но в его дом приходит беда, и поток событий уносит его с собой. Сплетаются судьбы белого казачества и Красной армии, начальства и пленников лагерей, эвенков и жителей городов. И самые, казалось бы, далекие люди оказываются неразрывно связаны в этом водовороте страшного времени. .Эта честная и искренняя книга захватывает так, что невозможно отвлечься. Сердце замирает, и ты плачешь и радуешься вместе с ее героями, пронесшими с собой сквозь то тяжелое время веру, любовь, честь и преданность. .Сильный, глубокий и проникновенный роман, достойный встать вровень с русскими классиками XX века. .

• Vladimir-Georgievich-Prasolov-Vangol

"Беовульф" - древнейшая англосаксонская эпическая поэма, сохранившаяся в полном объеме. Ее сюжет переносит читателя в древние времена на Скандинавский полуостров, в мир, наполненный битвами, подвигами и пирами. Молодой воин по имени Беовульф из скандинавского племени гаутов, известный своей силой и воинскими умениями, узнает о горе, которое настигло конунга Хродгара, – двенадцать лет страшное чудовище по имени Грендель нападает на дворец короля и истребляет его подданных. Беовульф с дружиной отправляется на выручку, с этого начинается повествование о подвигах героя… В настоящем издании "Беовульф" публикуется в полном классическом переводе В. Тихомирова с примечаниями А. Либермана.

• Vladimir-Georgievich-Tikhomirov-Beovulf

В основе романа писателя Владимира Прасолова — реальные исторические события, происходившие в России в первой половине XX века. .Беглый политзаключенный Иван Голышев, выхоженный эвенками-орочонами, заново рождается под именем Вангол. В тайге он находит семью, обретает мудрость древнего народа, но самое главное — находит себя и овладевает мастерством использовать скрытые человеческие возможности. Но в его дом приходит беда, и поток событий уносит его с собой. Сплетаются судьбы белого казачества и Красной армии, начальства и пленников лагерей, эвенков и жителей городов. И самые, казалось бы, далекие люди оказываются неразрывно связаны в этом водовороте страшного времени. .Эта честная и искренняя книга захватывает так, что невозможно отвлечься. Сердце замирает, и ты плачешь и радуешься вместе с ее героями, пронесшими с собой сквозь то тяжелое время веру, любовь, честь и преданность. .Сильный, глубокий и проникновенный роман, достойный встать вровень с русскими классиками XX века. .

• Vladimir-Georgievich-Prasolov-Vangol

"Беовульф" - древнейшая англосаксонская эпическая поэма, сохранившаяся в полном объеме. Ее сюжет переносит читателя в древние времена на Скандинавский полуостров, в мир, наполненный битвами, подвигами и пирами. Молодой воин по имени Беовульф из скандинавского племени гаутов, известный своей силой и воинскими умениями, узнает о горе, которое настигло конунга Хродгара, – двенадцать лет страшное чудовище по имени Грендель нападает на дворец короля и истребляет его подданных. Беовульф с дружиной отправляется на выручку, с этого начинается повествование о подвигах героя… В настоящем издании "Беовульф" публикуется в полном классическом переводе В. Тихомирова с примечаниями А. Либермана.

• Vladimir-Georgievich-Tikhomirov-Beovulf

"Беовульф" - древнейшая англосаксонская эпическая поэма, сохранившаяся в полном объеме. Ее сюжет переносит читателя в древние времена на Скандинавский полуостров, в мир, наполненный битвами, подвигами и пирами. Молодой воин по имени Беовульф из скандинавского племени гаутов, известный своей силой и воинскими умениями, узнает о горе, которое настигло конунга Хродгара, – двенадцать лет страшное чудовище по имени Грендель нападает на дворец короля и истребляет его подданных. Беовульф с дружиной отправляется на выручку, с этого начинается повествование о подвигах героя… В настоящем издании "Беовульф" публикуется в полном классическом переводе В. Тихомирова с примечаниями А. Либермана.

• Vladimir-Georgievich-Tikhomirov-Beovulf

Все ли знают, что неопознанные летающие объекты бывают не только летающими, но и ныряющими и плавающими? Более того, на нашей планете обнаружены места их подводного и надводного базирования. Постоянно ли они находятся здесь или прибывают "в командировку" с других планет или искусственных летающих городов? Что они делают под водой и как на это реагируют моряки? Существует ли подводная цивилизация пришельцев? Об этом рассказывает в своей книге академик РАЕН Владимир Ажажа, уфолог с тридцатилетним стажем, в прошлом офицер-подводник. . .

• Azhazha-Vladimir-Georgievich-Podvodnye